👍 Доброе утро, мои маленькие любители извечной рубрики "наболело и заебали", которая стандартно приезжает к нам по понедельникам.
Постоянно читаю и слышу, как многие топят за объединение бегунов, за беговое комьюнити, за общие и групповые тренировки, как лучший инструмент подготовки, общение, сплочение и всю эту муру, которая культивировалась в людях советским строем, когда мыться ходили исключительно толпой в баню, а чтобы потрахаться в коммуналке нужно было колотить половником по кастрюле, чтобы соседи советами не замучали. Но как всегда кэп поводит своим огромным пролетарским болтом перед глазами, тактично намекая, что все это бред сивой кобылы, само собой подтверждая все это научными исследованиями и циферками.
В далеком 1927 году была проведена серия очень любопытных экспериментов, результат которых сейчас по понятным причинам не часто вспоминают и, как говорится зря. Результаты этих опытов остались в психологии под названием «эффект Рингельмана». Эксперименты заключались в следующем. Брали самых обычных людей и предлагали им поднимать тяжести. Для каждого – фиксировали максимальный вес, который он «потянул». После чего людей объединяли в группы, сначала – по двое, потом – четыре человека, потом восемь.
Ожидания были понятны: если один человек может поднять – условно – 100 кг, то двое должны вместе поднять либо 200, либо – еще больше. Ведь мифическое представление о том, что групповая работа позволяет достичь большего, что ее результат превосходит сумму отдельных результатов членов группы, уже существовало. И до сих пор существует и активно поддерживается.
Но – увы! Двое людей поднимали лишь 93% от суммы их индивидуальных показателей. А восемь уже лишь 49%. Проверили результаты на других заданиях. Например – на перетягивании каната. И опять – тот же результат. Увеличивали численность групп – процент только падал.
Причина – ясна. Когда я рассчитываю сам на себя, я прилагаю максимум усилий. А в группе можно и сэкономить силы: никто ж не заметит, как в истории о жителях деревни, которые решили на праздник налить себе бочку водки. С каждого двора – по ведру. При разливе обнаружилось, что бочка полна чистейшей водой: каждый принес ведро воды, рассчитывая, что в общей массе водки его хитрость не будет замечена.
При чем тут пассивность? А при том, что, когда я действую, я волей-неволей свои усилия запоминаю и фиксирую для себя. В дальнейшем прикладываю именно столько или еще меньше. Формируя пассивное отношение к делу, в которое вовлечен вместе с другими сам. Соответственно – в случае социальной пассивности мы можем сказать, что отлично понимаем ее происхождение и то, что она приводит в итоге к падению результатов до нуля. Не сразу – инерция великая вещь. Но – все же.
Нужно сразу сказать: никакие социальные технологии пока не позволили преодолеть эффект Рингельмана. Можно обчитаться заклинаниями от «гуру командной работы», но чем больше группа, тем большую пассивность свойственно проявлять человеку.
Несмотря на окружающую нас одержимость, связанную с беговыми клубами, коммьюнити, тусовочками и прочими сектами по промыванию неокрепших мозгов, неофитов процесса по быстрому перемещению в пространстве с помощью своих ног, я по-прежнему отстаиваю олдскульную мысль о том, что в основном бегать стоит одному независимо от уровня подготовки.
Потому что, когда придет время, прозвучит стартовый выстрел, на дистанции не будет подружайки в ярких лосинах, смузи цвета детской неожиданности и ласкового тренера с улыбочкой и придыханием шепчущего на ушко: "Манечка, ты сможешь!" Тебе никто не поможет и если ты не привык или не привыкла терпеть в одиночестве, то твои дела будут плохи.
Потому что бег без музыки, в одиночестве и наедине с собой, по асфальту или на природе, но со своими мыслями и без надежды на эфемерную поддержку со стороны - удел по-настоящему сильных людей.
Остальные розовые мотивационные сопли, слова о превозмогании себя в компании фитнес-няш или зожных бегунков, которых хлебом не корми, только дай прибиться к стае дабы не чувствовать собственную ущербность - всё это от лукавого.
Аминь.
